Мария воспитывала троих детей – одного родного, сына Пашу, и двух приемных дочерей.
У Паши был букет диагнозов: спинномозговая грыжа, шунтированная гидроцефалия, ДЦП. Никогда не ходил, а после менингоэнцефалита диагностировали умственную отсталость. В прошлом году парня не стало.
Мария рассказывает, что точно помнит, что впервые увидела будущую дочь 17 апреля 2008-го, когда гладила белье и фоном включила телеканал, который обычно не смотрела.
Шла передача про детей-сирот — камера показала Лену, хрупкую блондинку с хвостиками.
Голос за кадром сказал, что она очень любит ездить на трехколесном велосипеде, и Мария почему-то подумала: "Нет, тут кататься не будет, места нет". На следующий день побежала оформлять опеку.
Когда Мария взяла девочку в семью, той было четыре. У ребенка диагностировали задержку психического развития, проблемы с моторикой, косоглазие — но на фоне внушительного списка недугов родного сына эти проблемы казались не слишком значительными.
Паша принял названую сестру тепло и заботился о ней как мог: читал вслух книги, играл, заваривал чай.
Спустя шесть лет, когда Лена благополучно адаптировалась в семье, Мария задумалась о том, чтобы принять еще одного ребенка. И снова несколько лет ушло на методичную подготовку к опекунству: делала ремонт, копила деньги.
В сентябре 2015 познакомилась со Светой. Девочку изъяли из неблагополучной семьи.
Туберкулез, фетальный алкогольный синдром, порок сердца и задержка психического развития — позже к обширному перечню диагнозов добавилась умственная отсталость. Первая встреча с будущей дочерью прошла в туберкулезном отделении.
И хотя изначально не планировала брать ребенка с когнитивными нарушениями, опеку все же оформила. Мария просто поняла, что это "ее зайчик".
В семь лет Света пошла в школу VII вида для детей с задержкой психического развития, но через два года стало ясно, что она не справляется с программой.
Первые несколько лет Света сильно тосковала по биологическим родителям. Мария и Лена на ночь прятали ключи под подушку: девочка открывала дверь и включала свет на кухне, чтобы "мама пришла и забрала ее", — думала, что ее украли.
Мария поехала в поселок под Магаданом и нашла маму Светы, предложила ей встретиться с дочерью.
Но родная мать переносила встречи буквально за полчаса до назначенного времени. И так ни разу не приехала.
Света по-прежнему скучает по кровным родителям. Однажды лежала с высокой температурой и внезапно расплакалась. "Я вот думаю, ты со мной возишься, не спишь, таблетки даешь, в нос капаешь, — сказала она Марии. — А кто же с моей мамой сидит, когда она болеет?"
В 2019-м Марии поставили диагноз "саркома". У женщины был серьезный диагноз и раньше - болезнь Реклингхаузена. Это генетическая поломка, которая предрасполагает к возникновению опухолей.
"В прошлом году было 13 "химий", в этом году прохожу уже пятую. Сейчас лежу в больнице.
Если соединить похмелье и грипп — получится примерно мое состояние. Во рту сушит, мышцы ломит, аппетита нет, все стремится наружу, несмотря на противорвотное, сильная усталость, разбитость", — рассказывает Журавлева.
Мария — мать-одиночка, поэтому больше всего переживает за судьбу детей.
За старшую — Лену — она относительно спокойна. Девушке недавно исполнилось 16. А вот Свете начала искать приемную семью сразу, как узнала о своем диагнозе.
Было около 300 звонков — их принимала психолог Елена Мачинская, вызвавшаяся помочь.
Узнав, что у Светы фетальный алкогольный синдром и задержка развития, многие сразу бросали трубку. Одна семья уже была готова забрать девочку — но местная опека затянула процесс, а потом началась пандемия. В итоге взяли детей в своем регионе, столкнулись с трудной адаптацией и поняли, что Свету уже не потянут.
Мария не скрывает: ребенок трудный. И все же надеется — найдутся опытные приемные родители.
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА "ВЕСЬМА" В WHATSAPP(в группе есть места), В TELEGRAM И В VIBER (НАЖМИТЕ НА СЛОВО, ЧТОБЫ ДОБАВИТЬСЯ)