К дню рождения Олега Куваева «ВМ» публикует письма автора «Территории»
12 августа исполнилось бы 82 года советскому геологу, известному писателю, геофизику по профессии и поэту в душе - Олегу Куваеву.
Его творчество привлекало неординарно раскрытой темой труда, романтикой изыскательских профессий, необходимых для нашего края. Прозу же его отличает редкая искренность повествования, гармоничность, тонкая наблюдательность и точность в описании человеческих характеров, законченность образов, вера в человека. В своих произведениях он пытается правдиво передать дух и образ жизни людей севера конца 1940-х - начала 1960-х годов, его глубокое уважение к коренным жителям, их опыту выживания и адаптации к природным условиях Заполярья. Как сценарист и консультант, Олег Куваев участвовал в создании ряда документальных фильмов, посвящённых жизни коренных народов севера. Он - единственный, кому золотоискатели поставили бронзовый памятник на личные сбережения.
Для меня не было секретом, что Куваев и мой отец Альберт Мифтахутдинов были хорошими друзьями, и куда бы их жизнь не кидала – связь не теряли, общались с помощью звонков, телеграмм и писем.
Их объединяло многое: по профессии – писатели, геологи, люди неуемной энергии и скупого на внешнее проявление мужского товарищества, им было о чем поговорить, посоветоваться, поделиться. Они оставались до конца верными своей мечте о конечном торжестве добра и дружбы.
Писали разное, а все же об одном – о мужественных людях, навсегда влюбленных в свой Север, с правдивым изображением их жизни, о котором в то время многие имели одностороннее и не всегда верное представление. Писали, как нужно жить – иметь нравственный стержень, уважать других и помогать им, не довольствоваться материальными благами, а искать себя, свой истинный путь, жить по мечте.
Поэтому найдя их переписку с 1960-70х годов (разбирая архивы отца), я ничуть не удивилась стилю посланий. Я думаю, что спустя много лет северянам, любителям литературы будет интересно прочитать пару писем Олега Куваева из личной переписки с Альбертом Мифтахутдиновым, нигде ранее не опубликованных. Несмотря на признание и невероятное уважение, это были люди, острые на язык, насмешливые, с неуемной энергией жизни.
Многопочтенный Альберт Валеевич!
Меня весьма волнует: получил ли ты в сохранности нож и книгу. Они были высланы вместе.
Второе: Юрка мне что-то говорил о странной реакции геологов на роман. Кто именно? Что именно? В сем сочинении себя могли узнать лишь два человека: Изя Драбкин и Николай Ильич Чемоданов. Оба мертвы.
Или это реакция вроде реакции пенсионеров, которые позвонили в редакцию журнала. «Мы там работали все годы и Куваев клевещет: у нас не было трудностей и у нас никто не ходил под кличками. Это искажение действительности».
Хорошо в редакции у телефона был умный парень и сказал: «Если вы там действительно были, то Куваева можно обвинить лишь в том, что он умолчал о 90 процентах действительности».
А вообще это написано о территории и пусть каждый ищет ее где желает.
Пятое: прошу помнить наши последние разговоры насчет возвращения на лоно и о вельботе. Видишь какая штука – Магадан-то мне не особенно интересен. Если Магадан, то надо все-таки покупать яхту, пароходом перевозить ее в Магадан и там обкатывать доводить до ума. Условия в Магадане конечно в этом смысле наиболее благоприятные. Если же ставка на вельбот, то надо ехать сразу на Чукотку, ибо твоего бюджета не хватит на мои командировки. А будучи в Магадане брать командировки из Москвы я уже не смогу. Как ты все это видишь?
Будь жив и весел. Обнимаю. Сегодня иду слушать черную негру, которая будет петь черные негрские песни. Передам ей от тебя привет, я ведь знаю твою слабость в аффриканкам.
Знаешь, брат, в это лето я думал так: если де мне и суждено умереть, то умру я не иначе как от черной зависти к тебе. Прожить лето на Анюе, занимаясь почетным делом потрошения чиров! Да еще и при зарплате! Да при карабине.
Если в моей смурной башке есть какое-то понятие райского бытия, так оно именно так и выглядит, как жизнь на Анюе, при карабине, чирах и моторке.
Беззастенчиво, паскудно и болезненно завидую я тебе.
Я ведь жил там одно лето, только на другой стороне, на Стадухинской протоке. Как вспомню про тамошних чиров и уток и зайцев и шокуров и хаханаев и пелядку и нельму – голова до сих пор кружится.
А не приехал я по очень простой причине. Май я был на Аральском море, где было чудесно. Ну это тебе известно, так как не помню их Хивы-ли, Ургенча-ли слали мы тебе телеграмму «лежим твоем арыке = Куваев, Балаев», но отклика не было. Может мы не туда ее слали, что объясняется жарой и плохим коньяком азербайджанского производства три ***.
На Арале было чудесно. Потом мы с Колей уехали в Рузу на берег водохранилища и поставили там большую палатку и небольшую сеть. Там тоже было чудесно.
А потом появилось телевидение и я как-то впрягся в сценарий по бессмертному рассказу «Берег принцессы Люськи». Сценарий-то я написал, и его сразу начали запускать в производство. Тут я и влип. Вообщем недавно вернулся из Белоруссии, где на берегу реки Березины слепили какое-то подобие тайги и лесотундры. Фильм цветной. Принцесса Люська очень хорошая. Тетерева и утки очень вкусные. Гомельшина как местность – очаровательная. Съемки скоро кончатся. Я бы там и сейчас жил, да прикатил в Москву Фарли Моуэт и сал бегать по редакции с криком: «Где мистер Куфаев?» Он и перед отъездом в Магадан бегал и по приезде, так что мне дали телеграмму и прикатил я, чтобы повидать этого хитрого канадского босяка.
Ну тебе и понятно почему я на Анюй-то не приехал? Вообще это нравственное преступление. С этим я согласен.
За книжку тебе спасибо. Книжка хорошая.
Я же тебе не писал, так как поверил, что ты днями будешь в Москве. А Юрка-писательский-босс написал, что ты преспокойно раздаешь автографы магаданским красоткам.
А повидать бы тебя я был шибко рад. Я сейчас, наверное, опять засяду за сценарий, так как в плане я стою на этом телевидении. Но голова что-то пустая и вся надежда на редактора, который грозился ко мне приехать. Вообще же дела у меня, старик, неважные. Весьма даже не важные. Но помочь мне тут кроме господа бога никто не сможет, и посему плакаться в жилетку не буду. Видимо я уеду через энное время куда-либо в провинцию. На Саяны, в Туву, или какой-нибудь Киренск, который так отлично живописал мне Октябрь.
Книгу я на 71-й год видимо скоро сдам, еще бы бацнуть этот сценарий и можно ехать искать смысл жизни в лес. В городе жить больше мочи у меня нету.
На будущий год затеивается экспедиция: «Вокруг света» студии географических фильмов и института Арктики и Антарктики на денежки ЦК ВЛКСМ по поискам останков Русанова. Место – залив Ахматова на Северной земле. Там чей-то труп лежит, неопознанный и принадлежность этому трупу некому, кроме Русанова. Ну пока вся экспедиция – ваш покорный слуга. Он же автор сценария, он же спецкор «В.С.» по этому делу. Пока все идет. Но столь же легко может и застопорится. Задача в том состоит, что нечем туда забраться. Либо надо лететь в мае и сидеть там до конца сентября. Крутовато. И деньги ведь есть. Дают богатые деньги около 40 новых тыщ. Во, брат!
Ну это все вилами на воде.
А по сему обнимаю тебя. Пиши. Возникай.
Еще раз спасибо за книгу.
Здравствуй защитничек!
Щит ты наш и, одновременно меч! Получил я твои манускрипты. За присылку Хулио Кортасара – спасибо. Но я «ИЛ» выписываю и рассказ этот читал. Хороший рассказ.
Тебе сохранить?
А вчера на квартире у Болдыревых состоялся Малый Чукотский Хурал. Присутствовали:
Виктор и Оксана Болдыревы, трое Вольсфонов, один Юрий Васильев, Шанталинский, Балаев Коля и опять же я.
И когда был задан дружный вопрос: «кого нам еще не хватает?»
Было хором отвечено: «Мифты не хватает, защитничка».
Сегодня получил письмо от Октября. Октябрь строит острог. Этим все сказано. С тыном острог, с валом, пыточной избой и монополькой и церковью. Зовет летом на Байкало-Тунгусский тракт но… опять же Русанов. Что я ему и писал.
Так вот о Русанове. Как получишь письмо, так беги в этот магазин, или в эту книжную забегаловку, хватай этот выпуск, а на обратной дороге сунь его в пакет.
Дела Русановские пока тянутся. Т.е. все идет в нормальном своем процессе. Уже и участники начали откалываться. Один выбыл. Хочу на его место вставить Колю Балаева.
Ну нечего. Русановские бумаги на днях уйдут в ЦК. Вот тогда и будет какое-то дело. Дима Демин, режиссёр с которым мы Чукотку снимали, сейчас уехал в Ленинград. Ведет там переговоры с институтом Арктики и Антарктики. Кажется, плюнем мы на вертолет и займемся плавом на гидрографических ботах. Милое дело. Вот пока и все. Мне надо гнать вторую серию сценария и еще такая куча дел, что я просто не представляю как и сделаю, а потому сплю спокойно.
Юрка говорил о твоем приеме в Союз. Все идет нормально. Съезд будет в начале апреля. Болдыревы собираются в Омолон и, возможно, в первых числах марта рванут туда.
Жду русановский материал.
Всех благ. Честь отдают правой рукой. При слове «а-арш!» шаг начинают с правой ноги. Зенитка стреляет вверх. Китайские ревизионисты – дерьмо. Кубинский флаг тебе заказан. Живи. Охраняй наш сон и плодотворную деятельность.
Обнимаю.
Москва 25 февраля 1970 год
